Против ветра! Андреевские флаги над Америкой. Русс - Страница 49

Корабль – выбросить на мель. С ним на берег отправляется всего один человек. Коренной чарлстонец, а по штатному расписанию – толкач. Его цель – раздобыть лошадь, добраться до ближайшей станции. Потом – самое трудное… это вам не корабли перехватывать! Нужно найти людей и мулов. Нужно найти воинскую команду – рабочих прикрыть. Команду, что будет разгружать корабль – и должна успеть сделать это раньше, чем на горизонте замаячат корабли блокады, а сквозь ленивые волны рванется морская пехота Соединенных Штатов. Обычно они хоть немного, да опаздывают. Что у них за душой? Голенькие «Fortitudine» да «Per Mere, Per Terram»? У толкача же к патриотизму прибавляется личный интерес. Пятая часть прибыли. Остальное – русским, тем, кто работал на берегу, ополчению штата, что прикрывает работу. Солдатам нужно. Очень нужно. Почти у каждого – семья. А сколько получает рядовой? Тринадцать долларов в месяц – бумажками и жестянками. Для примера: бифштекс в приличном заведении стоит пять. А если корабль удастся обобрать полностью, семье не придется сидеть на кукурузе. Даже если добыча – угольщик! На угольщике, кроме самого угля, тоже много интересного. Паровая машина. Или медная обшивка – тысячи снарядных поясков и поддонов. На берегу знают: дешевый корабль толкач выбрасывать на берег не будет. Его потопят. Или, если на борту «Буслаева» от пленных дышать нечем, – отпустят вместе со всеми невольными попутчиками.

А северяне на каждую призовую гонку тратят все тот же уголь. Много. Больше, чем поглотит самая прожорливая топка. Извольте подсчитать – для того, чтобы доставить кусок угля из-под Нью-Йорка в Порт-Роял, из которого снабжается Южно-Атлантическая блокадная эскадра, нужно пройти пять сотен миль. Сжечь уголь. Потерять дни на ожидание попутного ветра. Отвлечь корабли и людей. Износить машины. А заодно – медленно, но верно поднимать страховую ставку. До тех пор, пока тот же коммодор Вандербильт не стукнет кулаком по столу. И не сообщит морскому секретарю Союза Гидеону Уэллсу, что с него хватит! И если у правительства нет крейсеров для эскортирования, он вооружит собственную эскадру. После чего к счетам за фрахт прибавит счета за защиту перевозок…

А толку?

Как только выясняется, что у транспорта есть эскорт, со стороны моря показывается «Александр Невский», еще не бронированный, но вооруженный полностью. Бортовой залп – «дважды счастливый» – семь семидюймовок. Дальность – еще семерка! – семь тысяч ярдов. Больше трех миль. На деле русские на такую дистанцию не стреляли – но с половины того открывали огонь уверенно. Это сперва отучило северян ставить на корабли эскорта гладкоствольные пушки любого калибра, потом заставило сбиваться в большие конвои, важно шествующие вдоль берега под прикрытием монитора. Это от них и требовалось!

Что натворили русские, южане сразу и не поняли. Просто в один прекрасный день вместо трех десятков кораблей в цепи блокады осталось шесть, и все мониторы куда-то исчезли. Чтобы «Пальметто Стэйт» и «Чикора» не позволяли себе лишнего, изредка показывал султан дыма одинокий «Нэхэнт», и только.

Ждали, что грозная броневая сила покажется в ином месте. Готовились к бою форты и батареи Мобайла, гарнизон Уилмингтона спал не раздеваясь. Недалеко от Ричмонда, кусая губы, готовил броненосец к неравному бою капитан Реймонд ла Уэрта. Река Джеймс – не море и даже не Миссисипи. Мониторы будут подходить по одному, а у него броня с рациональным наклоном, две нарезные десятидюймовки отцовской работы и таран. Машины подвели, всего две по двести сил, но ему бить сверху вниз, и к силе машин прибавится сила течения… И не забыть, когда – не если – придется тонуть, сделать это на фарватере. Пусть янки повозятся!

Но проходили дни, потом недели – а клепаные чудища нигде не показались. Словно их потопили! Наконец стали приходить доклады с побережья. Ополчение, посматривая с берега в сторону моря – не будет ли и здесь высадки? Не замыслили ль янки недоброе против местных солеварни, мельницы, хлопкового склада? – приметило низкие силуэты с прямоугольниками башен среди транспортов, везущих на блокадные станции уголь, продовольствие и всякий прочий припас.

Иначе северянам никак: не приставишь к конвою монитор, рано или поздно из предрассветного марева вынырнет юркий «Буслаев», сосчитает эскорт, лавируя между разрывов, потом надвинется угловатая тень «Невского», от которого ни удрать ни защититься. У русского нет брони. Он осторожен, в ближний бой не суется. Потому можно, бросившись в атаку, отогнать его от конвоя… но корабль, что выполнит этот отчаянный номер, берега не увидит – если не прикрыт броней.

Завидев монитор, русские скучнеют и уходят мористее – туда, куда «противню с сырной головой» путь заказан.

Выходит, что блокада-«Анаконда» никого больше не душит, с трудом дышит сама. У блокадных флотилий теперь одна мечта – русского догнать! Но вторая серия мониторов, «Диктаторы», тоже не годится в охотники – у них парадный ход шесть узлов. Русские выжимают побольше – четырнадцать большой и шестнадцать маленький. До вооружения было восемнадцать, но с пушками он столько ни разу не показывал…

Пришлось морскому секретарю США Гидеону Уэллсу просить президента о политическом решении. В конце концов, англичане едят американское зерно? Так пусть помогут не только оружием. А то, глядишь, и поставки зерна окажутся под угрозой…

Британский лев размышлял недолго. Русские и пруссаки надежно заперты на Балтике, итальянский флот разгромлен – смешно сказать! – австрийским. Да и защита торговых путей всегда входила в число жизненных интересов Империи. Потому Джон Буль порылся в необъятных закромах и нужные корабли, сильные, быстрые и мореходные, отыскал. Тут ведь броненосцы не нужны. Хватит и быстроходных фрегатов…